— Нет, я… — Глаза его потухли, но он печально улыбнулся Саманте. — Что, Джейк вытащил из тебя пробку, да? Я всегда думал, что этот мальчик непрост. Скажи что-нибудь дяде Уиллу, Сэмми!

Она нахмурилась.

— Тим хотел столкнуть меня с лестницы. Улыбка Уильяма померкла. Франни быстро сказала:

— Я думаю, он нечаянно, моя маленькая. Он просто играл.

— Я хочу домой. Давай возьмем с собой Джейка?

— Мы поедем домой, моя маленькая. Мы совсем скоро поедем домой. И тогда что ты скажешь своему папе?

— Привет, сержант, я по тебе скучала. А можно Джейк будет с нами жить?

Франни рассмеялась и в полном восторге посмотрела на Александру.

— От полной немоты к таким правильным фразам — одним скачком. Она гений! Алекс, я же знаю — ты за меня рада.

— Разумеется, я рада, что Саманта заговорила. Но зачем ты все делаешь за моей спиной?

— Я хотела перепробовать все возможные средства. А ты бы сказала, что это глупость — показывать Саманту индейской знахарке. Ведь сказала бы?

— Благослови бог Сару Рейнкроу и всех ее индейцев, — произнесла Александра холодно и неприязненно. — Она, конечно, пальцем не пошевелит, хоть мы здесь огнем сгори, но охотно принимает участие в жизни моей сестры — разумеется, назло мне.

— Алекс, я сама пришла к ней, — сказала Франни. — Но какое это имеет значение? Саманта заговорила! Неужели ты совсем за меня не рада?

— Я… да. Конечно. Но я так надеялась, что вы с Сэмми погостите подольше. Мне нравится, когда здесь живет маленькая девочка. Может быть, вы все-таки останетесь? Сэмми будет заниматься с логопедом…

— С каким логопедом? Да она может продекламировать хоть доклад президента конгрессу.

Александра дрожащей рукой погладила Саманту по головке и вымученно улыбнулась.

— Хочешь погостить у тети Алекс еще немножко? Я научу тебя ездить на пони и плавать в бассейне. Я познакомлю тебя с хорошими девочками, которые говорят не по-немецки…

— Нам здесь не нужна никакая маленькая девочка, — плаксиво сказал Тим. — Мама, у тебя же есть я. Зачем тебе еще она?

— Замолчи! — крикнула Александра. — Не перебивай меня. — И тут же заворковала: — Сэмми, разве тебе здесь не нравится? Разве тебе не нравится ходить со мной в гости?

Саманта внимательно, не мигая, смотрела на нее.

— Джейк сказал, что ты ведьма.

Франни Сокрушенно вздохнула:

— Ох, детка. Алекс, не обращай внимания…

— Сара даже детей своих заставляет меня ненавидеть! — С застывшим лицом и со слезами на глазах Александра повернулась к мужу. — Слышишь, Уильям? Родная племянница боится меня, потому что Сарин сын вбил ей в голову какую-то чушь.

— Я тебя не боюсь. — Саманта говорила спокойно и уверенно. — Меня окунули в речку, и пробку вышибло. Теперь я нашла Джейка. Он не позволит, чтобы меня съела ведьма.

— О господи. — Александра, сжав голову руками, пошла к дому. Уильям неуклюже подошел к пони и снял Тима.

— Я рад за тебя, — сказал он Франни, но голос его звучал печально. — Заказать тебе билеты на самолет? Вам с Сэмми пора домой. Возвращайся к мужу и не беспокойся за Александру.

Франни прижалась щекой к макушке Саманты и тихо вздохнула.

— Ты заговорила, — прошептала она. — Это главное.

Саманта смотрела на Тима, вертевшегося около пони. Он поймал ее взгляд и яростно топнул ногой.

— Я тебя ненавижу! — громко сказал он, увернулся от Уильяма и побежал в дом.

Карл встретил их в аэропорту. Когда сел в машину, он поставил Саманту к себе на колени. По его лицу катились слезы. Она ласково погладила его по щеке.

— Не плачь, папа.

Карл тяжело вздохнул.

— Почему же ты не разговаривала с нами раньше, малышка?

— Не знаю.

— А почему с сыном миссис Рейнкроу ты заговорила?

— С Джейком, — подсказала Франни.

— Почему ты заговорила с Джейком, малышка?

— Он скучал по своей бабушке. Она не могла с ним поговорить, вот я и заговорила.

Карл удивленно посмотрел на Франни; она покачала головой.

— И не пытайся понять. Она просто помешалась на Джейке. Когда я ей объяснила, что Джейк не может полететь с нами в Германию, ее пришлось долго успокаивать. Я даже боялась, что она снова замолчит. Но перед самым отъездом мы заехали к ним попрощаться, и он обещал, что они еще увидятся. Все это очень мило, но немного странно. Словно они как-то необъяснимо связаны между собой.

Они замолчали, и Саманта, широко открыв полные жалости глаза, провела пальчиками по мокрому лицу Карла.

— Не грусти, папа.

— Я не грущу, — засмеялся он. — Я чертовски рад видеть своих девочек. — Он прижал к себе Франни, которая тоже плакала, и поцеловал ее. — Я уже боялся, что вы не вернетесь совсем. — Голос его стал хриплым. — Даже если бы Сэмми не заговорила никогда, я все равно не хотел бы, чтобы вы от меня уехали.

Франни уткнулась носом ему в щеку и улыбнулась.

— Мы снова вместе, и, наконец, все у нас в порядке. Саманта долго смотрела, как они целуются.

— Джейк обещал, — сказала она, вздохнув.

А через год они принесли домой из госпиталя новорожденную девочку, сели на диван в гостиной и познакомили с ней старшую сестру.

— Саманта, — ласково сказала Франни, опуская на колени розовый сверток, чтобы Саманта могла получше рассмотреть голубые глазки и светлые волосики, — это твоя младшая сестра. Ее зовут Шарлотта.

Названа в честь моего родного города, а не в честь ведьмы, — перебил ее Карл.

С минуту Саманта молча смотрела на Шарлотту огромными печальными голубыми глазами затем осторожно погладила ее по головке и сказала уверенно и спокойно:

— Я буду о тебе заботиться, мисс Шарлотта. Держись за меня. Я многое должна тебе сказать. — Она взглянула на родителей. — А когда ты подрастешь и заговоришь, мы поедем к Джейку

Глава 6

«На прошлой неделе нам с Элли исполнилось по десять лет», — записал Джейк в истрепанной тетрадке, которая хранилась у него под матрацем. Старики из Ковати говорили, что это важно — размечать путь, которым идешь. Если вдруг заблудишься, эти вехи тебе помогут. Вот папа — он рассказывал, что никогда не забудет, как в резервации, в школе-интернате для индейцев, учителя мыли ему рот с мылом каждый раз, когда он заговаривал на чероки. Или мама — она помнит каждое мгновение того дня, когда дядя Уильям женился на тете Александре и отдал ей мамин рубин.

«На прошлой неделе мы с Элли нашли пять аквамаринов в трещине скалы у Орлиного перевала, — продолжал он. — Два самых больших папа продал по сто долларов каждый. Он положил эти деньги в банк. Там уже кое-что накопилось. Мама говорит, это на колледж. Но я не хочу поступать в колледж. Я хочу остаться в Коуве навсегда и платить налоги».

Мать с отцом обещали, что налоги будут уплачены и без денег, вырученных от продажи камней. Шериф пока не приезжал их выселять, и Джейк не волновался. Элли действительно хотела учиться, чтобы стать врачом, как папа, так что деньги в банке не пропадут.

«Я часто думаю о Саманте, — писал он далее. — На Рождество миссис Райдер прислала фотографию: Саманте шесть лет, и с ней ее младшая сестра. Именно я, Джейкоб Ли Рейнкроу, научил говорить Саманту. Когда я вырасту, я возьму свою часть денег и поеду в Германию навестить ее. Надеюсь, она будет говорить и по-английски. А если нет, то, думаю, я смогу выучить немецкий. Вряд ли он труднее чероки, а чероки я выучил, когда был совсем маленьким».

Он закрыл тетрадь. Вот так. День рождения, деньги за камни, Коув и Саманта. Он записал все самое важное. Зарубки на память.

Моу Петтикорн был одним из папиных пациентов. Всего месяц назад он вернулся из Вьетнама — без правой ноги и со множеством розовых шрамов на шее справа. Было время, он играл защитником в сборной штата. Тогда все в один голос твердили, что он мог бы претендовать на футбольную стипендию в колледже, если бы не экзамены за последний класс средней школы. Он просидел там два года, и, когда провалился в последний раз, его забрали в армию. Так Моу попал на войну. Во Вьетнаме он водил джип и однажды подорвался на мине.